О гимназии и о себе - Лёва Кац
Итак, десять лет гимназизма позади. Казалось бы, каков был,
таков и остался, но… Перемены очевидны. Гимназия - большущая часть
моей жизни - не могла не повлиять на меня как на формирующуюся
личность. Как она повлияла - секрет даже для меня самого. Суть в
том, что в этих гипсокартоновых стенах желтокаменной я, шестилетний
ребенок, вырос в ребенка уже почти шестнадцатилетнего, взяв при этом
то взрослое, что мне было нужно. И, наверное, нет смысла отрывать
СТОГ от других частей моей жизни, делать ее самостоятельным
фактором; она просто неотрывна от меня, гимназия во мне
внутри.
А что это - гимназия? Это образ жизни, образ мыслей,
образ не унифицированный и надетый на всех, как форма, а состоящий
из калейдоскопа разных образов. Гимназия - это люди, хорошие и
плохие, это не просто школа, а школа жизни; это “маленькая
жизнь”.
Ну и что же, спросят, думать, творить, действовать
тебя тоже научила гимназия? Конечно, нет - этому нельзя научить. Но
ГСГ оказалась способной организовать все эти мои умения в одно и
развить их до степени другого порядка. Гимназия ткнула меня носом в
растекающуюся вокруг лужицу жизни и подняла мою голову, обратив
взгляд на то, что вверху, что красиво, добро, хорошо. Гимназия стала
после этого, как “изба” Есенина, соединением хорошего и плохого,
белого и черного (или наоборот), носящего название “vita” <жизнь,
Ред.>.
Изначально дав мне довольно-таки низкий социальный
статус даже внутри первого класса, ГСГ показала мне, что жизнь
требует от человека относиться к другим так, как хочется, чтобы
относились к тебе, и постоянно самосовершенствоваться. Жизнь в
СТОГе, а вернее, в СТОГу, учеба, спорт - все это стало ареной
проявления себя. Не гимназия сделала меня ленивым, гимназия сказала
мне: “ты ленив, и это плохо”. Но и не она сделала меня умным (по
крайней мере, в той степени, в которой меня таковым некоторые
почему-то считают), она сказала мне: “Ты умен (относительно пня), и
это хорошо”. И так, цепляясь за уступы жизни, которая пока что была
похожа и являлась гимназией, обвязавшись своими хорошими качествами
(хиловатая получилась обвязка), часто соскальзывая и зависая над
пропастью, я лез и лез вверх, боясь лишь одного - оторваться от ГСГ.
А теперь, вверху, оказывается, что ГСГ кончилась?
Нет, “она
затаилась на время”. На фундаменте этой горы, на которую, похоже,
придется взобраться (“Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там…”),
стоит гора новая; а в основе останется этот желтый дом, стоящий на
мусоре.
Как крепко вросла эта ассоциация в нас. Ну что ж,
неудивительно: человеку свойственно ценить то, чего у него нет,
ругать то, что у него есть, человек даже придумал себе для этого с
помощью Грибоедова поговорку: “Хорошо там, где нас нет”. Но вот
ведь, ecco una <что за, Ред.> незадача, противоречивость есть
у нас основа всего - “Как обычно, на Руси все немного гой еси”, и
пословица говорит: “Большое видится на расстоянии”. Будущее покажет,
чем стала для меня гимназия; но очень хочется не повторять ошибок и
радоваться, пока я здесь. Стою на краю света, и жизнь дальше совсем
другая. Ну а гимназия, хоть ей этого и не очень хочется, толкает
меня вперед, словно бы говоря:
| Ну что ж, пора, уже кончается рассвет, |
| Ведь ты же сам мечтал услышать, старина, |
| Как на заре стучатся волны в парапет |
| И чуть звенит бакштаг, как первая
струна… |
Красиво для конца, но не
сказать “спасибо” не могу. Спасибо всем - друзьям, врагам, учителям,
завучам, директору, техперсоналу, охранникам, строителям,
иностранцам… Спасибо тем, благодаря кому стоит, покачиваясь на
волнах жизни это суденышко с кленовым листом заместо флага.
| Глухая ночь течет за край листа; |
| Святые спят, пустыни внемлют Богу… |
| Над головой колеблется звезда, |
| И я один вступаю на дорогу. | |
|
